Через дверь у барьера присяжных ввели Патрика, который остался стоять рядом с Сэнди напротив судейской скамьи. В сторону зала подсудимый не взглянул. Сидевшему чуть в стороне Пэрришу не терпелось начать. Трассел неторопливо просмотрел папку с бумагами, вчитываясь в каждое слово.

– Мистер Лэниган, – медленно проговорил он звучным голосом (в течение последующего получаса так будут говорить все), – вы подали суду несколько заявлений.

– Да, ваша честь, – ответил за своего клиента Сэнди. – Первое касается снятия обвинения в умышленном убийстве и замены его обвинением в глумлении над трупом.

Слова эхом отдались в притихшем зале. Глумление над трупом?

– Мистер Пэрриш, – повернулся Трассел к прокурору.

Участники процесса согласились, что большую часть заседания говорить будет Пэрриш. На нем лежала задача обратиться к суду, его секретарям, к прессе и собравшимся в зале жителям Билокси.

Убедительно и ярко Пэрриш рассказал о ходе расследования. Убийства действительно не было – имело место нечто менее серьезное. Штат не возражал против замены одного обвинения другим, поскольку рассеялись всякие сомнения в том, что мистер Лэниган кого-то убил. Будто забыв об этикете и процедурных тонкостях, прокурор в лучшей манере Перри Мейсона расхаживал по залу. Он чувствовал себя спасителем человечества.

– У суда имеется также заявление подсудимого с признанием своей вины в глумлении над трупом. Прошу вас, мистер Пэрриш.

Придерживаясь избранной линии, прокурор поведал залу историю бедного Кловиса. Пока прокурор с видимым удовольствием излагал все ставшие ему известными от Сэнди подробности, Патрик чувствовал на себе горящие взоры сограждан. “По крайней мере я никого не убивал!” – хотелось закричать ему.

– Что скажете вы, мистер Лэниган? – спросил его честь.

– Виновен, – твердо, но сдержанно ответил Патрик.

– У штата есть какие-либо предложения? – обратился судья к прокурору.

Пэрриш подошел к своему столу, просмотрел записи и приблизился к судейской скамье.

– Да, ваша честь. Вот письмо миссис Дины Постелл из Меридиена, штат Миссисипи, являющейся в настоящее время единственной внучкой Кловиса Гудмэна. – Он протянул Трасселу копию. – В нем миссис Постелл обращается к суду с просьбой не наказывать мистера Лэнигана за то, что он сжег тело ее деда, умершего четыре с лишним года назад.

Семья не переживет больше никаких страданий, связанных с разбирательством. Совершенно ясно, что миссис Постелл была очень близка со своим родственником, чья смерть стала для нее тяжким ударом.

Патрик бросил взгляд на Сэнди – тот не смотрел в его сторону.

– Вы беседовали с ней? – спросил Трассел.

– Да, около часа назад. Голос ее в телефонной трубке звучал очень грустно, она попросила меня не открывать это печальное дело вновь. Умоляла не вызывать ее в суд для дачи показаний и сказала, что вообще не поддержит попытку выдвинуть против мистера Лэнигана обвинение. – Пэрриш вернулся к столу и вновь покопался в бумагах. Заговорив, он повернулся к судье, но обращался ко всему залу:

– Принимая во внимание настроения семьи, штат рекомендует приговорить подсудимого условно к двенадцати месяцам тюремного заключения. Срок может быть сокращен ввиду образцового поведения, выплаты штрафа в пять тысяч долларов и погашения всех судебных издержек.

– Мистер Лэниган, вы согласны с приговором? – спросил Трассел.

– Да, ваша честь, – тихо отозвался Патрик.

– Приговор утверждается. Замечания? – Подняв молоток, Трассел ждал.

Сэнди и Пэрриш утвердительно кивнули.

– Заседание окончено. – Молоток с резким стуком опустился на стол.

Патрик быстрым шагом вышел из зала. Скрылся мгновенно, на глазах у всех исчезнув вновь.

В кабинете Хаски он вместе с Сэнди просидел целый час, дожидаясь, когда на город опустится темнота и здание суда опустеет.

В семь вечера Патрик тепло попрощался с Карлом, от души поблагодарив друга за присутствие на заседании и поддержку и дав слово, что будет время от времени слать весточки. У самой двери остановился, чтобы сказать спасибо за помощь в тех “похоронах”.

– Всегда к твоим услугам, – ответил Карл. – Можешь рассчитывать на меня.

Билокси они покинули в “лексусе” Сэнди – владелец машины за рулем, Патрик справа от него. Успокоенный, он последний раз внимательно смотрел на цепочку огней вдоль побережья. Позади остались казино Билокси и Галфпорта, длинный пирс. Наконец огни растворились во тьме: машина пересекала залив.

Сэнди протянул Патрику бумажку с телефонным номером, и тот принялся нажимать кнопки телефона. В Лондоне было три часа ночи, однако трубку сняли мгновенно.

– Ева, это я, – с напряжением проговорил Патрик.

Сэнди чуть не остановил машину, чтобы выйти и дать двоим поговорить без помех. Он старался не слушать.

– Мы выехали в Новый Орлеан. Никогда еще я не чувствовал себя так хорошо. А ты?

Патрик прикрыл глаза и долго слушал ее ответ.

– Какой сегодня день? – спросил он.

– Пятница, шестое ноября, – подал голос Сэнди.

– В воскресенье я буду ждать тебя в Эксе, на вилле. Да.

Да. У меня все отлично, дорогая. Я люблю тебя. Засыпай, через несколько часов я перезвоню.

В полном молчании они въехали в Луизиану, и только где-то у озера Пончатрейн Сэнди сказал:

– Днем у меня побывал очень интересный гость.

– Вот как? Кто же?

– Джек Стефано.

– Он здесь, в Билокси?

– Да. Разыскал меня в отеле, сообщил, что развязался с Арициа и направляется во Флориду на отдых.

– И ты не убил его?

– Он сказал, что сожалеет о случившемся. Заявил, будто его парней в Бразилии занесло, просил передать тебе извинения.

– Какое благородство! Уверен, что заехал к тебе он вовсе не для этого.

– Естественно. Поведал о каком-то стукаче в Бразилии, о фирме “Плутон” и вознаграждениях за информацию. Стефано прямо спросил, не Ева ли была твоим Иудой. Я ответил, что понятия не имею.

– А ему-то какая разница?

– Хороший вопрос. Стефано объяснил, что его замучило любопытство. Еще бы: заплатить больше миллиона, найти тебя, но так и не получить денег! Он сказал, что спать не сможет спокойно до тех пор, пока не узнает. Прозвучало это довольно искренне.

– Могу представить.

– В драке он больше не участвует, по его собственным словам.

Приподняв левую щиколотку, Патрик осторожно коснулся обожженной кожи.

– Как он выглядит?

– Лет пятидесяти пяти, типичный итальянец, грива волос с сильной проседью и черные глаза. Красивый мужчина.

А что?

– Я думал о нем постоянно. На протяжении последних трех лет в половине незнакомцев в Бразилии я видел Джека Стефано. Во снах за мной охотилось не менее сотни мужчин, и каждый оказывался Джеком Стефано. Он прятался в переулках, скрывался за стволами деревьев, ночами крался за мной по Сан-Паулу, мчался по волнам на скутере или преследовал в автомобиле. О Стефано я думал больше, чем о родной матери.

– Охота закончилась.

– Я устал от нее, Сэнди. Я сдался. Жить в бегах очень романтично, это и в самом деле настоящее приключение до тех пор, пока не поймешь, что кто-то сидит у тебя на хвосте. Ты спишь, а тебя ищут. В десятимиллионном городе сидишь вечером в ресторане с прекрасной женщиной, а этот кто-то стучит в чужие двери, показывает твои фотографии, сует банкноты за информацию. Видимо, я украл слишком много, Сэнди. За мной должны были прийти, и когда узнал, что они уже в Бразилии, я понял: конец близок.

– Ты говоришь – сдался. Что это значит?

Тяжело вздохнув, Патрик поменял позу. Глядя вниз на подернутую рябью поверхность воды, собрался с мыслями.

– Я сдался, Сэнди. Устал и сдался.

– Да, это я уже слышал.

– Я понял, что меня найдут, и решил: пусть уж лучше все произойдет по моему сценарию, а не по их.

– Продолжай.

– Идея с вознаграждениями принадлежит мне, Сэнди.

Ева должна была отправиться в Мадрид, а оттуда в Атланту, где ее ждала встреча с сотрудниками “Плутона”. Наняли их для того, чтобы иметь возможность связаться со Стефано и управлять потоками информации и платежами за нее. Мы доили Стефано, неторопливо подводя его ко мне, к маленькому домику в Понта-Пору.